История дигамбаров

История общины дигамбаров после Махавиры может, в общих чертах, быть разделена на четыре периода. Эти периоды выделяются не столько потому, что каждый из них имеет какие-то особые характеристики, сколько потому, что каждый предшествующий из этих периодов отличается от последующего тем, что он окутан во всё большую и большую темноту, в результате чего мы не знаем почти ничего существенного о первом из четырёх периодов, знаем чуть больше о втором и т.д. Эти периоды следующие:

1. 1. Первые пять-шесть столетий после Махавиры, т.е. период между Махавирой и началом христианской эры.
2. 2. Восемь столетий от начала христианской эры. Это может быть названо периодом ачарий.
3. 3. Период доминирования бхаттараков, т.е. вплоть до 17 или 18 в.
4. 4. Период реформации: с 17-18 вв. до наших дней.

Как было сказано ранее, первые шесть веков в истории школы дигамбара окутаны тьмой. Мы не знаем почти ничего об истории этой секты в качестве отдельной джайнской общины в течение тех столетий. (Наиболее вероятная причина этого может быть в том, что две ветви ещё не разделились в то время и, следовательно, не могли иметь отдельной истории.) Дигамбары, в отличие от шветамбаров, не написали никакой истории своей секты, поэтому всё, что мы имеем, это лишь несколько перечней их патриархов. Однако эти списки не заслуживают большого доверия, ибо составлены они были многими столетиями позже. Фактически, первый перечень, который мы имеем, это тот, который содержится в надписи в Шравана-Белголе, датируемой примерно 600 г., т.е. 11 веков после Махавиры. Последовательность патриархов, указанная в этой надписи, следующая: Махавира; Гаутама; Лохачарья; Джамбу; Вишнудева; Апараджита; Говардхана; Бхадрабаху; Вишакха; Простхила; Карттикарья (Кшаттрикарья); Джая; Нама (Нага); Сиддхартха; Дхритисена; Буддхила и т.д.

Необходимо отметить, что этот перечень почти с самого начала отличается от версии шветамбаров. Шветамбарский список, приводимый в Кальпа-сутре, не упоминает Гаутаму в качестве преемника Махавиры. Фактически, Кальпа-сутра ясно говорит, что лишь два ганадхары: Индрабхути и Судхарма, пережили Махавиру, и что именно Судхарма  унаследовал от Махавиры пост главы общины, тогда как ни один из прочих ганадхаров не оставил никаких духовных наследников. Индрабхути, родовым именем которого было �Гаутама�, является тем лицом, которого дигамбарский список упоминает в качестве преемника Махавиры. Обе секты соглашаются в том, что Гаутама Индрабхути был кевали, но шветамбары отрицают, что они когда-либо возглавлял общину и оставил после себя учеников.

Путаница коснулась и следующего имени. Многие дигамбарские списки, включая и надпись в Шравана-Белголе, говорят, что преемником Гаутамы в качестве главы общины был Лохачарья. Такое имя, однако, неизвестно шветамбарам. Другие дигамбарские списки (например, Хариванша-пурана) упоминают Судхарму в качестве преемника Гаутамы. К счастью, как однозначно утверждается в Джамбуддвита-панняти (I.10), Лохачарья и Судхарама – одно и то же лицо.

Далее, как по версии дигамбаров Джамбу был преемником Лохачарьи, так и по версии шветамбаров он же был преемником Судхарамы. Здесь – в первый и последний раз, версии дигамбаров и шветамбаров находятся в согласии относительно очерёдности последовательности патриархов.

(Как дигамбары, так и шветамбары утверждают, что после Махавиры лишь четыре человека достигли всеведения: Гаутама, Судхарма и Джамбу.)

Следующие три имени в надписи из Шравана-Белголы, это Вишнудева, Апараджита и Говардхана. Более поздние дигамбарские работы, такие, как Хариванша-пурана, включают Нандимитру между Вишнудевой и Апараджитой. В настоящее время дигамбары принимают данную последовательность из четырёх имён, однако ни одно из них не известно шветамбарам. Вместо этого они имеют свои три имени: Прабхава, Шьямабхава и Яшобхадра.

Шьямабхава, как мы видели, был автором Дашавайкалика-сутры, – одного из важнейших текстов шветамбаров; но дигамбары не знают такого имени и не признают такой сутры.

Наследником Говардханы, по дигамарской версии, был Бхадрабаху. В шветамбарском же списке  данное место занято двумя лицами: Бхадрабаху и Самбхутавиджаей, которые вместе были главами общины. Для дигамбаров Бхадрабаху представляет собой важную фигуру. Именно Бхадрабаху, согласно надписи в Шравана-Белголе, предсказал голод в Удджайини, который и был причиной того, что джайнская община под руководством Прабхачандры ушла на юг. Более поздние версии, однако, утверждают, что сам Бхадрабаху увёл джайнскую общину (Магадхи?) в южную Индию. Данное затруднение можно разрешить, если принять во внимание, что был второй Бхадрабаху, который и увёл общину туда. В дигамбарском списке патриархов (шветамбары его не знают) этот второй Бхадрабаху фигурирует в качестве 27-ого ачарьи, который был упанги, т.е. знатоком только одной Анги, а не шрута-кевали[1], как первый Бхадрабаху, знавший все 12 Анг. Второй Бхадрааху умер через 515 лет после нирваны Махавиры (12 г. от Р.Х.) и, как нам известно, жил в южной Индии, поскольку писатель Кунда-Кунда, который, вне всякого сомнения, жил именно там, называл себя учеником Бхадрабаху[2].

Вопрос, однако, усложняется тем, что, согласно паттавали дигамбаров, Кунда-Кунда был не первым, а четвёртым ачарьей после второго Бхадрабаху. Эта последовательность такова: Бхадрабаху; Гуптигупта; Магхананди; Джиначандра I; Кунда-Кунда.

Возможное решение этой проблемы может состоять в том, что все четверо были учениками Бхадрабаху II и становились ачарьями один за другим.

А сейчас мы вернёмся к первому Бхадрабаху, который, как мы знаем, был последним шрута-кевали. Ачарьи, последовавшие за ним, были дашапурви, т.е. они знали 10 Пурв и 11 Анг. Их имена таковы:

1. Вишакха.
2. Простхила.
3. Кшатрия.
4. Джаясена.
5. Нагасена.
6. Сиддхартха.
7. Дхритисена.
8. Виджая.
9. Буддхилинга.
10.  Дева I.
11.  Дхарасена.

Мы не знаем о них ничего, кроме имён.

За ними последовали экадашанги, т.е. те, кто знал лишь 11 Анг. Их имена следующие:

1. Накшатри.
2. Джаяпалака.
3. Пандава.
4. Дхрувасена.
5. Канса.

Далее идут упанги, т.е. те, кто знал лишь одну Ангу:

1. Субхадра.
2. Яшобхадра.
3. БхадрабахуII.
4. ЛохачарьяII.

Последними идут эканги, т.е. те, кто обладал лишь фрагментарным знанием канона:

1. Архадвали.
2. Магхананди.
3. Дхарасена.
4. Пушпаданта.
5. Бхутавали.

Начиная с периода эканги, т.е. с Архадвали, Магхананди, Дхарасены, Пушпаданты и Бхутавали мы получаем некоторые материальные факты, касающиеся дигамбарских ачарий. Возможно, все эти пятеро были учениками Бхадрабаху II.

Считается, что Архадвали разделил первоначальную общину (муласангха) на четыре различные сангхи, а именно: синха, нанди, сена и дева. �Мы знаем это из надписей, дтированных соответственно 1398 и 1432 г., а также из Нитисары, составленной Индрананди в период между 1524 и 1565 и из паттавали последнего столетия�[3]. Конечно, мы не можем сказать, соответствует ли действительности история о разделении Архадвали общины на четыре части или нет. Ныне не существует ни одной из них, более того: первое упоминание о таком разделении было сделано почти 13 веков спустя после описываемого события.

Утверждается, что Дхарасена, третий из вышеупомянутых эканги, был последним мастером[4] аштанга маханимитты, или �восьмичленных маханимитт�. Чем были эти маханимитты, не вполне понятно, но кажется, что они были связаны с астрологией или ясновидением, поскольку именно с помощью такой силы Бхадрабаху предсказал двенадцатилетний голод в Удджайини, о чём мы знаем из надписи в Шравана-Белголе: �Бхадрабаху-свами, обладателем знания восьми маханимитт, провидцем прошлого, настоящего и будущего, с помощью предзнаменований было предсказано ужасное бедствие в Удджайини, продолжавшееся 12 лет�.

Кроме того, Дхарасена обладал частичным знанием канонических работ: Анг, Пурв и т.д. Согласно легенде, Дхарасена жил в Саураштре. Он отправил послание дигамбарам южной Индии, предупреждавшее их об угрозе исчезновения знания канона. Тогда монахи из Дакшинипатхи послали к нему двух способных людей: Пушпаданту и Бхутавали, которым Дхарасена и передал своё знание. Затем эти двое вернулись домой и, основываясь на его учении, написали важную работу, называемую Шаткхандагама-сутра. Дигамбары почитают эту сутру почти как каноническую[5]. Она была завершена на пятый день светлой половины месяца Джьяйштха и с тех пор в этот день проводится праздник Шрута Панчами.

К данному моменту не было найдено ни литературных, ни эпиграфических свидетельств существования джайнизма в южной Индии до христианской эры. Однако на основании логического вывода можно предположить, что джайны всё-таки существовали в то время в Карнатаке. Кунда-Кунда, великий ачарья и плодотворный писатель, жил в первом столетии от Р.Х.[6] Абсолютно немыслимо, чтобы такой писатель мог процветать, если бы в этой области отсутствовала древняя джайнская традиция: чтобы работы Кунда-Кунды могли найти свою аудиторию, в южной Карнатаке должно было быть достаточное число хорошо образованных джайнов. Помимо того, Кунда-Кунда писал на пракрите (родственном шаурасени[7] – языку региона Матхуры), который был совершенно непонятен местному населению, за исключением немногих образованных лиц из числа джайнов.

Как мы видели, Кунда-Кунда был автором ряда философских текстов дигамбаров. Фактически, его почитают почти как ганадхару[8], т.е. считают его так же компетентным, как и непосредственные ученики Махавиры. С течением времени ему приписали чудесные силы: так, в надписи в Шравана-Белголе, датируемой 1398 г.[9], говорится, что когда Кунда-Кунда шёл, его ноги находились на высоте четырёх пальцев над землёй.

Многие места претендуют на статус родины Кунда-Кунды. Например, в нескольких километрах от города Гунтакал (т.е. практически на границе штатов Андхра-Прадеш и Карнатака) существует деревня, называемая Конда-Кунда или Конка-Кунда[10], и эта деревня, говорят, была местом его рождения. Это могло бы подтвердить мнение, что Кунда-Кунда жил в Карнатаке. С другой стороны, однако, высказывалось предположение, что он жил в Канчи, поскольку считается, что в этой местности находилось место его деятельности.

Также существуют трудности, касающиеся его точного имени. Считается, что он имел следующие имена: Вакрагрива, Элачарья, Гридхрапинча, Падмананди и Кунда-Кунда, но в том, что касается первых четырёх из них, то в более поздние столетия существовали и другие древние джайнские авторы, имевшие те же самые или подобные имена, поэтому будет проще называть его лишь именем Кунда-Кунда.

Самым известным ачарьей дигамбаров после Кунда-Кунды является Умасвами. В южноиндийских надписях он упоминается непосредственно после Кунда-Кунды[11], а это подразумевает, что он был учеником последнего. Умасвами имел эпитет �гридхрапинча� или �гридхрапиччха�, т.е. �перо грифа�, который был также и у Кунда-Кунды. Согласно большинству дигамбарских паттавали, он жил между 135 и 219 гг. от Р.Х.

Шветамбары, с другой стороны, считают, что его звали Умасвати. Ему было дано такое имя, поскольку его мать звали Ума Ватси, а отца – Свати[12]. Его учителем был Гхошананди Кшамашрамана. Относительно времени его жизни между шветамбарскими традициями имеются разногласия, но в любом случае ни одна из них не совпадает с традицией дигамбаров.

Нельзя сказать, что он жил в южной Индии, поскольку он написал важнейшую из своих работ – Таттвартхадхигама-сутру, т.е. �Руководство к пониманию истинной природы вещей�, в Паталипутре. Это произведение, написанное на санскрите, признаётся авторитетным как дигамбарами, так и шветамбарами. Винтериц писал: �Даже в наши дни эта работа читается всеми джайнами в домах и храмах. Говорят, что даже однократное прочтение данной книги создаёт такую же заслугу, как однодневный пост. Логика, психология, космология, онтология и этика джайнов: всё рассматривается в этой сутре и комментарии к ней, составленном самим автором в максимально возможном соответствии с каноном и, более всего, с шестой Ангой (Джнятадхармакатха). Даже сегодня она может служить превосходным конспектом джайнской догматики. Верно и то, что его автокомментарий, выражающий взгляды, не находящиеся в согласии с таковыми дигамбаров, не признаётся этой сектой в качестве работы Умасвами. Поэтому претензии дигамбаров, считающих его одним из своих авторов, вряд ли оправданы�[13]. Тем не менее, Умасвами является для дигамбаров важным писателем. Они почитают его как равного шрутакевалинам прошлого и не желают отдавать его шветамбарам. Шветамбары столь же высоко чтят Умасвати, давая ему эпитет �пурвавид� – ï¿½знаток древних текстов�.

Считается, что Умасвами или Умасвати был плодотворным писателем, перу которого принадлежало около 500 книг, хотя лишь несколько из них известны сегодня. Дигамбары полагают, что Пуджапракарана прасамарати и Джамбудвипасамаса принадлежат ему.

Среди ранних комментаторов Таттвартхадхигама-сутры был Сиддхасена Дивакара. Подобно Умасвати, он также признаётся как шветамбарами, так и дигамбарами[14]. Возможно, это последний ачарья, признаваемый обеими сектами. Его имя, однако, не встречается в южноиндийских паттавали.

Согласно паттавали, приведённой в надписи 1163 г. в Шравана-Белголе, учеником Умасвати был Балакапиччха, а учеником последнего был Самантабхадра. Он также наделён титулом �свами� и именно таким образом на него ссылаются боле поздние ачарьи. Дигамбары помещают период его деятельности между 120 и 185 годами[15]. Самантабхадра однозначно принадлежал к дигамбарам. Он написал много работ, в частности, комментарий на Таттвартхадхигама-сутру. Основная часть этого комментария не сохранилась, но введение существует. Этот комментарий известен как Девагама-сутра или Аптамиманса. Именно здесь – возможно, в первый раз, была полностью объяснена джайнская философия сьядвады. Поэтому эта работа обсуждалась рядом не-джайнских философов, в частности, Кумарилой (8-9 в.) и Вачаспатимишрой. Лишь немногие джайнские авторы, помимо Самантабхадры и Акаланки удостоились чести быть замеченными не-джайнскими философами.

Некоторые надписи[16] говорят, что Синхананди был наследником Самантабхадры. В таком случае он должен был жить во втором столетии. Синхананди не известен как автор какой-либо работы. Вся его слава основывается на легенде, согласно которой он был одним из действующих лиц при основании царства Западная Ганга в Карнатаке. Легенда повествует[17]:

�Два принца из рода Икшваку: Дадига и Мадхава, переселились с севера на юг Индии. Они пришли в город Перур (округ Чуддапах штата Андхра-Прадеш). Там они встретили джайнского учителя по имени Синхананди, который обучил их искусству управления. По повелению учителя Мадхава расколол надвое каменную колонну, преграждавшую путь богине независимости. После этого Синхананди наделил обеих принцев царской властью и сделал их правителями царства�.

Полная версия этой легенды содержится в каменной надписи в Карнатаке, датируемой первой четвертью 12 в. Однако ядро этой истории или некоторые скудные намёки на её главные события встречаются в эпиграфических документах, варирующих по времени от 5 в. и далее[18]. Ей обычно доверяют в том, что касается основания царства Ганга, но не существует никаких независимых надписей, доказывающих, что его основатель Мадхава сам ста джайном, как то утверждают более поздние джайнские надписи.

Если Синхананди был преемником Самантабхадры, то вышеописанная история должна была произойти в первой половине 3 в., но большинство авторитетов считают, что Западная Ганга была основана во второй половине 4 в. Таким образом, можно допустить, что Синхананди не был непосредственным преемником Самантабхадры. Фактически, большинство дигамбарских паттавали не упоминают Синхананди вообще.

Согласно одной традиции, преемником Синхананди был Пармешвара[19], а его преемником, в свою очередь, был Девананди по прозвищу Пуджьяпада. Однако несколько паттавали дигамбаров, которые всегда начинаются со второго Бхадрабаху, дают различные имена патриархов. Паттавали, приведённая в надписи № 4020 из Шравана-Белголы, такова:

Умасвати;

Балакапиччха;

Самантабхадра;

Деванани;

Акаланка.

А другие паттавали приводят следующий список:

Бхадрабаху II;

Гуптигупта;

Магхананди I;

Джиначандра I;

Кунда-Кунда;

Умасвами;

Лохачарья II;

Яшакирти;

Яшонанди;

Девананди;

Пуджьяпада;

Гунананди I.

Согласно первому перечню, Девананда был преемником Самантабхадры. Во втором же списке Самантабхадра отсутствует вообще, а Девананди и Пуджьяпада фигурируют как два разных лица.

Однако все, как правило, соглашаются с тем, что Пуджьяпада – это эпитет Девананди. Хехад и Джинендрабуддхи – другие эпитеты. Он известен, в основном, благодаря своей грамматике, называемой Джайнендра Вьякарана. Вопадева, живший в 13 в., упоминает его среди восьми великих грамматистов Индии. Пуджьяпада также написал комментарий на работу Умасвати, который называется Сарвартхасиддхи.

Далее мы подходим к Акаланке, на котором заканчивается период великих ачарий в Карнатаке. Согласно одной из вышеприведённых паттавали, он был учеником Пуджьяпады-Девананди. Винтериц, однако, считал, его близким современником Самантабхадры, и оба они жили в первой половине 8 в. Помимо комментария на великую работу Умасвами, называемого Таттвартхараджаварттика, Акаланка  написал работы по логике: Ньяявинишчая лагхиястарая и Сварупасамбодхана. За это его назвали мастером джайнской логики – видьяпати. Ему оппонировал уже упоминавшийся великий философ брахманской ортодоксии Кумарила. Акаланка также написал много других трудов.

Итак, начиная с 1 в. и вплоть до конца 8 в. джайнская община Карнатаки произвела целую плеяду выдающихся учёных. Эта община в то время должна была быть достаточно обширной и процветающей, чтобы поддерживать такое число учёных и их учеников.

На основании многочисленных упоминаний в тамильской литературе[20] делался вывод, что джайнизм был важной религией в Тамил Наду в период с 5 по 11 в. Джайнизм не упоминается в литературе сангама (4 в.), но ссылки на людей, исповедующих его, обнаруживаются в двух тамильских эпосах: Шилаппадикарам и Манимекхалай[21]. Оба они относятся к 6 или 7 в. Манимекхалай – буддийская работа и называет джайнов ниргрантхами. Она даёт достаточно хорошее изложение джайнской религиозной философии, но, будучи буддийской работой, естественно, опровергает её. Шилаппадикарам представляет собой историю преданности жены своему мужу. Танджур, столица государства Чола, упоминается там как центр джайнизма. Оба эпоса говорят, что ниргрантхи жили вне города в своих спокойных монастырях, стены которых были окружены цветочными садами. Также они имели и женские монастыри[22]. Такое описание джайнских монастырей заставляет сомневаться в его подлинности, поскольку джайны, в отличие от буддистов, не были склонны к жизни в монастырях. К тому же, поскльку джайны южной Индии были дигамбарами, то у них не должно было быть монахинь, не говоря уже о монастырях для них.

Другая тамильская работа – Паттинапалай, рассказывает о джайнских и буддйских храмах, расположенных в одной четверти города Пухара[23], в то время как в другой четверти брахманы со сплетёнными в косы волосами выполняли жертвоприношения и поднимали клубы дыма[24].

Такие ссылки показывают, что количество джайнов в Тамил Наду было достаточным для того, чтобы они были отмечены в популярной литературе того периода. Однако нельзя избежать подозрения, что писатели были склонны смешивать джайнов и буддистов. Но Сюань Цзан, побывавший в Канчи в середине 7 в., также сообщает, что он видел в этом месте многочисленных ниргрантхов и, поскольку маловероятно, чтобы он спутал их с буддистами, то можно утверждать, что джайнское население Тамил Наду было в то время достаточно многочисленным.

Джайнское население Тамил Наду в 8 и 9 вв. было, по видимому, большим, чем в 7 в., поскольку очень мало джайнских надписей относятся к более раннему периоду. Большинство надписей, обнаруженных в Тамил Наду (всего около 80), относятся к 8 и 9 вв., и найдены они были главным образом в округах Мадурай и Тирунелвелли[25]. В Тагдуре (Дхармапури) в округе Селам также был джайнский храм или какое-то религиозное место.

Таким образом, в 9 в. джайнское население Тамил Наду было весьма многочисленным. Впоследствии оно начало медленно сокращаться.

В Тамил Наду сохранилось много больших и малых джайнских храмов, а два из них являются важными джайнскими центрами и поныне. Один из них – в Тирумалайпураме, а второй – Тирупаруттикунраме. Второй является пригородом Кондживама, расположенным километрах в трёх от центра города, и, фактически, до сих пор называется Джайн-Канчи. Главное божество в местном храме – Вардхамана, которого также называют трайлокья натхасвами[26].

Храм декорирован с артистическим великолепием и содержит большое число фресок  в джайнском стиле. Из надписей (всего их 17), найденных в этом месте, следует, что он был построен императорами государства Чола Раджендрой I (1014 – 1044) и Кулоттунгой I (1070 – 1120), а затем дополнен Раджендрой III (1216 – 1246). Более поздние дополнения внесли виджаянагарские цари Букка II (в 1387-88) и Кришна Дева Рая (в 1518). В храме имеется также ряд замечательных фресок, относящихся к 16-18 вв.

Тот факт, что этот большой и великолепный джайнский храм, находящийся в самом сердце страны тамилов, так украшался даже в 18 в., показывает, что в той части страны вплоть до того момента существовала большая и процветающая джайнская община. В противном случае никто не стал бы содержать такой храм.

Что произошло с джайнами в Тамил Наду после того? Возможно, что большая часть богатых сословий джайнов была поглощена преобладающими там шайвами и вайшнавами, а бедняки занялись сельским хозяйством. Ныне большая часть из 50000 местных джайнов – фермеры[27], и большинство из них живёт в округе Северный Арчот. Вполне возможно, что именно недостаток обеспеченных людей сделал джайнов незаметными в Тамил Наду. Также вполне вероятно, что их пропорция в общей массе населения сейчас много меньше, чем была тысячу лет назад, когда они начали строительство многочисленных храмов, которые и в наши дни можно видеть по всему штату.

Существует одна история, рассказывающая о внезапном сокращении числа джайнов в 7 в., особенно в районе Мадурая  Она обнаружена в шиваитских книгах. Легенда начинается с рассказа о шиваитском святом Джнянасамбандхе ((конец 7 в.) в такой форме, в какой та же история приводится в Перияпуранам (1150 г.). В Мадурае жил царь по имени Пандья, который был горбатым. Юный святой Джнянасамбандха излечил его от такого недостатка и благодарный царь принял шиваитскую религию. Это воодушевило шиваитское население города и они предложили джайнам доказать превосходство своей религии. Было заключено такое пари, согласно которому каждая секта бросает в реку рукопись на пальмовом листе и та сторона, чья рукопись потеряется, будет уничтожена другой стороной. Джайнский текст был унесён прочь, а шиваитский поплыл против течения. После этого 8000 джайнов Мадурая были посажены шайвами на колы. Этот приписываемый инцидент якобы доказывается одной книгой, написанной на 500 лет позже, и фресками на стенах пруда Золотых Лилий в храме Минакши (17 в.), написанными на 1000 лет позже.

Но эту историю невозможно найти ни в одном джайнском источнике; вполне очевидно, что джайны ничего о ней не знают и потому не обвиняют шайвов в такой резне. С другой стороны, индийские историки приложили немало усилий с целью доказать абсурдность всей этой истории. Их аргументы таковы: 1) джайны никогда бы не заключили такое пари, которое подразумевает убийство живых существ; 2) царь не допустил бы убийство 8000 невинных людей; 3) джайнские учёные продолжали составлять важные работы по грамматике и лексикографии в самом Мадурае даже после приписываемого события. Среди этих работ упоминаются Сендам Дивакарам – тамильский словарь Дивакары, Неминатхам и Ваччхамалай – две тамильские грамматики пандита Гунавиры и т.д. Наконец, если бы все джайны Мадурая были вырезаны в 7 в., то в этой области не могло бы быть такой концентрации джайнов в 8 и 9 вв.

А истина состоит в том, что подобные истории об уничтожении одной секты другой – соперничающей сектой, были обычной чертой тамильской литературы тех дней. Они были востребованы ради доказательства превосходства собственной секты над чужими. Фактически, в одной такой истории джайнский царь Канчи присудил буддистам подобное же наказание, а другой вайшнавский учитель Рамануджа подобным же образом обошёлся с джайнами, настроив против них хойсальского царя Вишнувардхану[28]. Агиографию не следует принимать за историю

Этот период был самым важным в истории дигамбарской общины. В течение всего этого долгого времени джайнизм был уважаемой религией в южной Индии и, особенно, в Карнатаке. Джайны занимали важные правительственные посты. Большая часть торговли контролировалась джайнами. Все эти процветающие люди давали щедрые пожертвования на возведение храмов и монументов своей религии. В то время как цари жертвовали своё богатство на строительство индуистских храмов в Эллоре, Халебиде и т.д., джайнский коммерческий класс наполнил этот регион статуями Бахубали, величественными стамбхами (башнями) и храмами. Принимая во внимание одни только археологические находки, можно прийти к выводу, что некоторые части Карнатаки, особенно области вокруг Шравана-Белголы и Караккала, были целиком джайнскими территориями.

Это время также может быть названо периодом бхаттараков. Бхаттараков можно сравнить с настоятелями монастырей, но поскольку монастыри как таковые отсутствуют в джайнизме, то они занимались управлением храмами и имуществом, пожертвованным храмам царями и богатыми последователями. Хотя все эти дела имеют светский характер, бхаттараки в действительности были духовными лицами. Они были религиозными руководителями общины. Среди шветамбаров такое руководство осуществлялось монахами, а среди дигамбаров, поскольку лишь немногие люди становились монахами вследствие правила строгой обнажённости, бхаттаракам неизбежно приходилось принимать на себя такое руководство. Другой важной функцией бхаттараков было водить членов общины к местам паломничества. Бхаттараки не были муни, или аскетами, потому они не были обязаны ходить обнажёнными, что ожидалось от дигамбарских муни. Согласно легенде, султан Фирози Шах Тугхлак[29] (1351-1388) пригласил нескольких дигамбарских джайнских святых и принял их у себя во дворце. Услышав о великой славе и учёности их главы, царица также пожелала увидеть его, а святой, чтобы предстать перед ней, прикрыл свою наготу куском ткани. После этого он наложил на себя епитимью, чтобы искупить такую недозволенную вольность, однако поданный им пример был принят его последователями. Это положило начало новой секте йяти (бхаттараков). Эта легенда, однако, не имеет никакого исторического основания, поскольку упоминание о бхаттараках обнаруживается уже в 9 в. Саткхандагаматике Вирасены, а сам этот институт возник, вероятно, ещё раньше: в надписях 5 в. мы находим упоминания о земельных дарах джайнским храмам, следовательно, должны были быть и какие-то лица, ответственные за управление этой собственностью.

В этот период дигамбарское сообщество было разделено на различные сангхи и ганы[30]. Сена-гана и Балаткара-гана претендовали на принадлежность к муласангхе. Подобным же образом Матхура, Ладабагада, Багада и Нандитата ганы считали Каштху своей сангхой. Считается, что Каштха-сангха  была основана Кумарасеной в Нандитате (ныне Нандед в Махараштре). С другой стороны, однако, документы этих четырёх ган, относящиеся к периоду до 12 в., не говорят о том, что они имели какую-то связь с Каштха-сангхой. Отсюда был сделан вывод, что сама сангха, возможно, была сформирована объединением этих четырёх ган.

Все эти спекуляции, однако, имеют мало смысла, поскольку различия между ганами пренебрежительно малы. Если присмотреться внимательнее к различиям в верованиях тех ган и сангх, то обнаружится, что они лежат в основном в использовании разных видов пиччхи (метёлок) монахами и ни в чём больше. Если Сена-гана и Балаткара-гана предписывали монахам метёлку из перьев павлиньего хвоста[31], то Ладабагада и Нандитата предпочитали ячий хвост[32]. Матхура-гана, с другой стороны, не использовали пиччхи вообще. Шубринг, однако, упоминает один важный пункт: Каштха-сангха позволяла женщинам принимать монашество. Возможно, эта сангха была подвержена влиянию практики северных дигамбаров, которые в настоящее время позволяют женщинам принимать монашество. (Монахини носят длинный кусок белой ткани. Дигамбарская монахиня не ожидает достижения освобождения в этой жизни. Она надеется лишь на перерождение на небесах в качестве награды за её религиозную жизнь. Когда же отпущенный ей период пребывания на небесах завершиться, она родиться мужчиной и тогда может попытаться достичь окончательного освобождения.)

Раштракуты правили значительной частью центральной Индии в течение двух столетий, начиная с середины 8 в. Одним из самых важных покровителей учёных среди них был Амогхаварша Нрипатунга (815 – 877). Он сам был учёным и написал на языке каннара важную работу по поэзии. Его также звали Атишаядхавала. В этот период Джинасена написал джайнскую Адипурану. Комментарий на некоторые части Шаткхандагамы также, вероятно, был подготовлен в период его правления. Этот комментарий известен как Джаядхавала.

Именно в период правления Амогхаварши Уградитья написал свой трактат  по медицине, известный как Кальянакарака[33]. Эта объёмистая работа на санскрите содержит 8000 шлок. Уграитья говорил, что первоначальным автором этой книги был Пуджьяпада, а он лишь пересмотрел и расширил её. Но кто был этот Пуджьяпада? Нет данных о том, что знаменитый ачарья Пуджьяпада писал на медицинские темы.

Уградитья разделил свой труд на восемь глав, что было обычным для аюрведических работ того времени. Однако его главные усилия были направлены на искоренение использования в медицине мяса и прочих продуктов животного происхождения, а также интоксикантов. Другими словами, он предписывал лишь те средства, которые джайн мог принимать, не нарушая своих принципов. Из числа древних авторов Уградитья ссылается на Агнивешу, Кашьяпу и Чараку, но никак не упоминает Сушруту и Нагарджуну. Ртуть и другие металлы являются важными компонентами лекарственных средств, приводимых в Кальянакараке. Возможно, это было следствием арабского влияния, поскольку ртуть и прочие металлы, хотя и упоминаются в ранних индийских работах по медицине, но там они не слишком важны.

Другим процветавшим в это время учёным был джайнский математик Махавирачарья, который в 850 г. написал свою Ганитасарасамграху[34].

Значительным математическим открытием того времени было начало использования логарифмов для операций с большими величинами. Эти логарифмы имеют основы 2, 3 и 4. Ссылка на использование логарифмов впервые встречается в вышеупомянутом комментарии Джаядхавала. Использование логарифмов для облегчения операций с большими величинами, которые встречаются в джайнской космологии, продолжалось не менее ста лет, поскольку Немичандра (конец 10 в.) упоминает правило логарифма (который он называет ардхаччхеда, т.е. логарифм с основанием 2): �Ардхаччхеда множителя плюс ардхаччхеда множимого равняется ардхаччхеде произведения� (Трилокасара, гатха 105).

В течение последних столетий правления династии Ганга в южной Карнатаке мы видим свидетельства материального процветания джайнов. Эпиграфические документы указывают, что все эти цари были покровителями джайнов и давали пожертвования различным джайнским храмам, а некоторые из них и сами принимали джайнизм. Это были Нитимарга I (853 – 870), Нитимарга II (907 – 935), Марасинха III (960 -974) и т.д. Марасинха даже умер в результате джайнского обета самоистощения, известного как саллекхана, в присутствии бхаттараки Аджитасены в 974 г.[35]

Некоторые министры и военачальники династии Ганга также были преданными джайнами и жертвовали большие денежные суммы на строительство храмов и других архитектурных монументов. В частности, семнадцатиметровая статуя Бахубали[36] в Шравана-Белголе была построена в 983 г. Чамундараей. Чамундарая был министром и военачальником Рачамаллы, одного из царей династии Ганга.

Немичандра, знаменитый дигамбарский учёный, был другом этого министра. Три из работ Немичандры и по сей день считаются среди дигамбаров важными. Это Трилокасара, Лабдхисара и Гомматасара. Первая из них посвящена джайнской космографии. В написании этой работы Немичандра проявил немалый математический талант. Две другие посвящены джайнской философии. (Все три работы были переведены на хинди (в прозе) Тодармалом из Джайпура в 18 в.)

Династия Ганга правила в Карнатаке с 4 по 10 в., и всё это время её представители оказывали содействие джайнам.

С основанием в 12 в. династии Хойсала Карнатака вошла в период наивысшей славы своего искусства. Столицей Хойсалов была Дорасамудра. Они достигли наибольшего могущества при Вишнувардхане и его внуке Вирабаллале II. Последним заметным представителем этой династии был Вирабаллала III, но он потерпел ряд поражений от Кафура, военачальника Алауддина Кхайлджи и, в конце концов, погиб около 1342 г.

Хойсальские цари построили в южной Карнатаке много прекрасных храмов и все они – представляют собой вершину индийского искусства. В то время, как цари возводили храмы Шивы и Вишну, их министры и купцы строили джайнские храмы. Так, Гангараджа, военачальник и министр Вишнувардхпны – величайшего из хойсальских царей, построил Паршванатха басади (�басади� на языке каннара означает �джайнский храм�) в Чамараджанагаре в районе Майсура. Кроме того, он построил двор, окружающий статую Бахубали в Шравана-Белголе. Другой известный джайнский храм – Вирабаллабха-Джайналая, был построен одним купцом поблизости от того места в честь хойсальского царя Вирабаллабхи II в 1176 г.

Итак, очевидно, что все династии, правившие в Карнатаке, были дружественно настроены по отношению к джайнам. Шубринг хорошо суммировал ситуацию: �Как индивидуально, так и в том, что касается династий в целом, царские дома, такие, как Ганга, Раштракута, Чалукья и Хойсала, оказались дружественными по отношению к джайнам. Тем не менее, принимая во внимание хорошо известное непостоянство индийских принцев в религиозных вопросах, мы должны быть достаточно внимательными, чтобы не переоценить ту роль, которую джайнизм сыграл в политической жизни; так что в этой связи будет слишком смелым говорить �адепты джайнизма. Можно допустить, что более часто, чем  думают, считалось полезным присоединиться к ордену, настолько влиятельному благодаря своим богатым мирянам, из соображений практического расчёта�. Шубринг обычно корректен в своих оценках. Некоторые из поздних царей династии Ганга однозначно были посвящены в джайнизм, но доказательства этого не были доступны Шубрингу, когда он писал это в 1934 г.

Эта империя была известна, среди прочего, благодаря оживлению брахманской учёности, но если мы пройдём мимо немалого числа сохранившихся памятников, разбросанных по всей территории бывшей империи, то обнаружим, что это был период значительного храмового строительства, проводившегося джайнами.

Столь широкая строительная активность джайнов была следствием того факта, что основная часть коммерческого класса Карнатаки (вира банаджига) стала ревностно следовать джайнизму. Сейлтор выражает это так: �Реальная путеводная нить к пониманию того высокого положения, которое джайнизм занимал в этой стране просматривается в пыле и преданности коммерческих классов�; и далее: ï¿½С помощью того неизмеримого богатства, которым традиционно владели вира-банаджиги, джайнские святые возвели великолепные джиналаи и статуи�.

Если мы возьмём период с 5 до начала 17 в., то обнаружим, что в первой половине этого периода главный центр строительной активности джайнов находился в Шравана-Белголе, а во второй половине он сместился к западу, в Каркалу, что почти на побережье вблизи Мангалуру. Сама Каркала была вотчиной могущественной джайнской фамилии Бхайрараса Водеяр (её представителей не осталось). В 1431 г. здесь был возведён второй по величине образ Гомматадевы (Бахубали): примерно 12,5 м высотой. Его построил Вирапандья Бхайрараса Водеяр. Недалеко от того места, в Халенгади, находится прекраснейшая джайнская стамбха округа. Она представляет собой состоящую из восьми монолитных сегментов колонну 33 фута высотой, и каждый сегмент изысканно и разнообразно украшен. Колонна поддерживает элегантную капитель и завершается каменной ракой, содержащей статую. Высота всей конструкции – около 50 футов.

Другая очень большая статуя Бахубали была построена в1603 г. в Енуре (или Венуре), ныне это деревня в округе Мангалуру. Её высота 37 футов. Вероятно, в то время это место было весьма важным, судя по тому, что вокруг статуи находятся многочисленные джайнские реликвии.

В 16 км от Каркалы находится Мудабидри, где и находился центр южноиндийского джайнизма с 13 по начало 17 в. Это место настолько важно, что описывается как Джайн-Каши. Считается, что начало джайнскому центру здесь было положено в 714 г., когда пришедший из Шравана-Белголы монах основал здесь первый храм – Паршванатха-басади. Это место стало важным после 1220 г., когда сюда прибыл из Шравана-Белголы ачарья Чарукирти Пандитачарья.

Начиная с того момента и вплоть до начала 17 в. эта местность стала ареной широкой строительной активности джайнов. Архитектурный стиль тоже был специфическим. Как заметил Фергюссон: �Когда спускаешься с Гхат в страну Тулува, то наталкиваешься на совсем иное положение вещей. Религия этой местности – джайнизм; все или почти все храмы принадлежат этой секте, но их архитектура не соответствует ни дравидийскому, ни североиндийскому стилю и вообще неизвестна ни в каком другом месте Индии, но встречается со всеми её характерными чертами в Непале�.

�Они значительно проще, чем обычные индийские храмы. Колонны выглядят подобно деревянным брёвнам со сторонами, стёсанными таким образом, чтобы сделать их восьмигранными, а косые крыши веранд настолько явно деревянные, что этот стиль кажется недалеко ушедшим от деревянных оригиналов��

�Той чертой, которая демонстрирует наибольшее сходство с северными (т.е. непальскими) стилями, является обратное направление карнизов. Я не знаю, встречается ли это где-то ещё к югу от Непала, и это настолько специфично, что, наиболее вероятно, было скопировано, а не изобретено заново�[37].

Большая часть джайнских сооружений в и около Мудабидри была построена жившими в этой местности богатыми купцами. В частности, тысячеколонный басади (храм) был построен в 1430 г. группой джайнских купцов (сетти) и представляет собой самое величественное джайнское святилище в южной Индии.

Храмы Мудабидри стали хранилищами джайнской литературы. Например, знаменитые комментарии Дхавала и Джаядхавала были найдены только здесь, в храме Сиддханта.

В то время как область Мудабидри-Каркала, также известная как Тулува, становилась всё более важной, влияние джайнизма в остальной части южной Индии шло на убыль. Одной из причин этого было возрождение индуистской религии, находившейся под покровительством царей Виджаянагара. Эти цари не были настроены против джайнизма: фактически, они даже выступали в роли миротворцев, когда между джайнами и другими группами возникали те или иные гражданские споры. Так, Сейлтор приводит два случая, произошедших в 1363 и 1368 гг., когда правители Виджаянагара полюбовно уладили споры между антагонистическими группами джайнов и не-джайнов. Эти примирения были должным образом отмечены в каменных надписях. Таким образом, причиной упадка была отнюдь не враждебность царей. Её нужно искать в другом месте.

Из всех регионов южной Индии джайнизм был наиболее силён в Карнатаке. Но и там имели место два процесса, которые, с течением времени, свели к минимуму влияние джайнизма на большей части территории штата. В конечном счёте, к 16 в. его оплотом остался лишь один уголок этого региона: область Тулува вокруг Каркала, Мудабидри и т.д. Первой причиной этого был подъём шиваитской, или лингаятской религии под руководством Бхасавы, имевший место в 12 в. Он сам, будучи министром, сумел обратить многих местных лидеров, в частности, Сантаров, правителей Чурги, в шиваизм.

Второй и, вероятно, решающей причиной, был переход в шиваизм большей части торгового сословия вира-банаджигов. Одно это лишило джайнизм главных покровителей. Добавим к этому её и тот факт, что после периода ачарий, т.е. примерно с конца 9 в., в Карнатаке не появилось ни одного заметного джайнского лидера, способного придать свежий импульс интеллектуальной жизни общины.

Вследствие всего этого джайнизм в южной Индии медленно угас, оставив после себя лишь сравнительно немногочисленные группы верующих в некогда великих центрах этой религии. Такими местами остались, в частности, Шравана-Белгола и Мудабидри, где джайнские общины сохранились до наших дней. Ну а в том, что касается прочей части разбросанного повсюду джайнского населения, то богатая его прослойка была обращена в различные виды индуизма, а бедная по большей части обратилась к фермерству и стала незаметной.

Джайны, оставшиеся в южной Индии, ныне представляют собой эндогамные кланы, члены которых не вступают в браки с североиндийскими джайнами. Все они принадлежат к дигамбарам и подразделяются на четыре главные касты: сетавала (отсутствует в Карнатаке), чхатуртха, панчама и богара, или касара, а также три малые касты: упадхьяя, камбоджа и харада. Их священниками являются брахманы.

Каждая из этих главных каст находится под руководством своего духовного главы (бхаттарака), который занимает среднее между аскетами и мирянами положение и может личной власть разрешат конфликты между членами касты и изгонять из неё тех, кого считает нужным. Чхатуртхи в основном фермеры; сетавалы бывают не только фермерами, но и портными; касары (богары) – медники; а члены касты панчама могут следовать любой из этих профессий.

Благодаря многочисленным каменным надписям и религиозной литературе, обнаруженной в южной Индии, можно составить более или менее последовательную историю южных дигамбаров с 5 по17 в. Но о соответствующем периоде истории дигамбарских общин северной Индии мы наем много меньше. Как указывалось ранее, большинство относящихся к 4-5 вв. статуй тиртханкаров, найденных на территории, ныне занимаемой штатом Уттар-Прадеш, обнажены. Большинство джайнов этой области – дигамбары. Таким образом, мы можем заключить, что в тот момент, когда произошёл окончательный раскол (и это, по всей вероятности, был постепенный процесс), джайны северной Индии оказались в лагере дигамбаров. Более поздние монументы подтверждают предположение, что большинство джайнов восточной и северной частей Мадхья-Прадеш, Бихара и Ориссы также были дигамбарами. Мы уже упоминали, что дигамбарские статуи были найдены в Бихаре (12 в.) и Ориссе (11 и 15 вв.). Но много более важной является группа джайнских храмов в Кхаджурахо (10-11 вв.). Все эти храмы – дигамбарские и, вероятно, были построены богатыми купцами, жившими в столице раджпутских царей династии Чхандела. Один из храмов этой группы – храм Паршванатхи, даже сравнивался (причём в его пользу) с храмом Кхандарья Махадео, находящимся там же. Ещё дна важная группа джайнских храмов находится в Деогархе, в округе Джханси. Вероято, местные джайнские купцы получали не меньше внимания со стороны чхандельских царей, чем их коллеги из Карнатаки.

Несколько дигамбарских надписей были найдены в Гвалиоре, но они фрагментарны и дают мало информации.

Чхитторгарх, как и Кхаджурахо, был оплотом дигамбаров в 12 и 13 вв. Это доказывается обнаруженными там джайнскими надписями. Автор четырёх из них – Шаха Джиджака, который в 100 г. возвёл в Чхитторгархе знаменитую Киртистамбху. Шаха Джиджака претендовал на принадлежность к Кундакунданвьяе. Это доказывает не только то, что башня была построена дигамбарским купцом, но и то, что обычай претендовать на принадлежность к линии Кунда-Кунды, вполне обычный на юге, к 13 в. распространился и на север.

Всё это, однако, не меняет того факта, что трудно построить историю дигамбаров северной Индии на основании одних лишь доступных эпиграфических свидетельств. Количество надписей, найденных к данному моменту, слишком мало. В пяти томах Джайн шилалекха самграхи, дигамбарского сборника, количество дигамбарских надписей из северной Индии, относящихся к периоду после 6 в.,  не превышает 20.

Ощущается также и недостаток литературных источников. Вплоть до 17 в. дигамбары северной Индии, в отличие от единоверцев с юга, составили слишком мало таких работ. Фактически, в раннее средневековье в северной Индии появился лишь один важный дигамбарский писатель – Харисена, который оказался весьма информативным в том, что касается социальных и религиозных условий в Индии в тот период. Как ранее упоминалось, согласно Харисене, секта шветамбаров возникла в Валабхи.

В условиях отсутствия достаточных эпиграфических и литературных свидетельств для реконструкции истории дигамбров в северной Индии приходится опираться на материалы легенд.

Итак, сразу становится ясной одна вещь: североиндийские дигамбары, в отличие от шветамбаров, не раскололись на большое количество групп и подгрупп. Большинство из них принадлежало к секте бисапантхи. Происхождение этой секты не до конца ясно. �Возможно, она зародилась в 13 в. Глазенапп замечает, что некий Васантакирти утверждал, что покуда монахи живут среди мирян, они должны носить один кусок ткани. Сторонники этого мнения были названы вишвапантхами, а затем это слово было переделано в �бисапантхи�. Монахи этой школы живут в монастырях под руководством бхаттараков. Они устанавливают статуи тиртханкаров, а также статуи божеств класса Кшетрапала и прочих. Они поклоняются этим образам, поднося им фрукты, цветы и другие виды пищи�.

Каким бы ни был источник бисапантхов, вышеприведённое описание их религиозных практик соответствует действительности. Фактически, большинство североиндийских дигамбаров следуют этим практикам. С течением времени бхаттараки, управлявшие собственностью храмов, становились всё более влиятельными. Популярность Кшетрапалов (которые были народными богами) продолжала увеличиваться. В результате всего этого стал неизбежным и протест против такой расхлябанности в джайнской религии, которая по своей природе весьма пуританская. Такое �протестантское� движение впервые возникло в регионе Агры в 17 в.  Одним из лидеров этого движения стал Банарасидаса Джайн[38]. С течением времени оно набрало силу и стало называться терапантхами[39]. Согласно Бакхтарам Шаху, писателю 18 в., который был противником терапантхов, эта секта зародилась в Санганере, вблизи Джайпура, где-то в начале 18 в.

Как это обычно бывает со всеми джайнскими реформистскими движениями, терапантхи не пытались вносить какие-либо изменения в базовые доктрины джайнской религии. Их реформы были связаны лишь с некоторыми деталями ритуалов. Например, эта секта считает, что не следует совершать поклонение в храмах ночью, что во время поклонения необходимо стоять, а не сидеть, что не нужно подносить шафран и т.д.

Начав с областей Агры и Джайпура, движение терапантхов распространилось среди дигамбаров по всей северной Индии. Те же, кто отказался принять взгляды этой секты, были названы бисапантхами. Так что кто здесь был первоначальной сектой, а кто – отпрыском, это остаётся предметом беспрестанных споров.

В 18 в. в Джайпуре жил учёный джайн по имени Тодармал. Он перевёл на хинди (в прозе) все объёмистые пракритские работы Немичандры из Карнатаки. В тот период детства прозы на хинди переводы Тодармала продемонстрировали освежающую ясность и ритм. Тодармал принадлежал к секте терапантхов. А его сын Гуманирам оказался весьма ортодоксальным в своих религиозных воззрениях: полагая, что терапантхи не до конца вернулись к первоначальной простоте джайнской религии, он основал новую секту, которая, в честь основателя, была названа гуманапантхой. Но, как всегда случается с чрезмерно пуританскими сектами, гуманапантха так никогда и не завоевала сколь-либо значительной популярности. Число её последователей всегда было невелико. Гуманапантха существует и ныне: ей принадлежат несколько храмов в Джайпуре и его окрестностях.

• [1] Букв.: �Обретший всеведение в процессе слушания�. Значение термина требует важного уточнения: считается, что всякий, кто усвоил знание, содержащееся во всём корпусе писаний (включая 14 Пурв, ибо обладание правильной верой (самьяг-даршана) без знания таковых считается невозможным), не может противоречить словам подлинного кевали (всеведущего). Таким образом, с точки зрения передачи слов тиртханкары не существует разницы между кевали и шрута-кевали. С точки же зрения духовной реализации знание последнего не является всеведением. (Г.Г.)
• [2] ï¿½Шишена йя бхаддабахусса� – в конце его работы Бодхапахуда.
• [3] Шубринг, Доктрины джайнов.
• [4] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.
• [5] См. Приложение 2.
• [6] Предположение, что Кунда-Кунда жил в 1 в. было сделано Винтерицем на основании паттавали. Самая ранняя надпись, упоминающая линию преемственности Кунда-Кунды, была обнаружена на медной пластинке из Мерчары (466 г.) Но, поскольку сейчас она считается подделкой 8-9 вв.,  полагаться на неё невозможно. Эта надпись упоминает 6 человек, входящих в линию преемственности: от Гуначандры до Чандрананди. Выдвигалось предположение, что если принять теорию о том, что эта пластинка была копией подлинника, относящегося к 5 в., и допустить, что каждое из упомянутых там лиц руководило общиной в течение 25 лет, то окажется, что Гуначандра, первое упоминаемое в надписи лицо, должен был жить в начале 4 в.  Если он был непосредственным учеником Кунда-Кунды, то и сам Кунда-Кунда принадлежит приблизительно к тому же периоду. (А.К. Чаттерджи, Полная история джайнизма.) Все прочие надписи, упоминающие линию преемственности Кунда-Кунды, были написаны после 900 г.
• [7] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.
• [8] Джайн сиддханта коша.
• [9] Джайн шилалекха самграха.
• [10] Сейлтор, Средневековый джайнизм.
• [11] С.К. Рао, там же.
• [12] Винтериц, История индийской литературы.
• [13] Натхурам Преми, дигамбарский учёный, пытался разрешить эту проблему, выдвинув предположение, что Умасвами не был ни шветамбаром, ни дигамбаром, но принадлежал к третьей секте – япания. Однако в сочинениях самого Умасвами нет ничего такого, что могло бы подтвердить это.
• [14] Винтериц, там же.
• [15] Винтериц помещает его в первую половину 8 в.
• [16] напр. Epigraph Carnatica II, № 59.
• [17] П.Б. Десаи, Джайнизм в южной Индии.
• [18] Сейлтор, там же.
• [19] Рао, там же.
• [20] Некоторые джайнские термины вошли в тамильский язык.
• [21] Содержание этих эпосов пересказывается в книге А.Л. Бэшэма �Чудо, которым была Индия�.
• [22] Сейлтор, там же.
• [23] Первая столица государства Чола. Следующими были Танджур и Гангайкондачолапурам. (Г.Г.)
• [24] Там же.
• [25] Чакраварти, Джайнская литература на тамильском языке.
• [27] В.П. Джохрапуркас, Бхаттарака Сампрадая.
• [28] Там же.
• [29] Бхаттарака сампрадая.
• [30] Мы не знаем точно, когда начался процесс разделения. Согласно Джайн сиддханта коша, это произошло в 1 в. от Р.Х. �Ачарья Архадвали в 593 г. после нирваны Махавиры позволил коренной сангхе разделиться�.
• [31] Отпавших естественным образом. (Г.Г.)
• [32] С.К. Рао, Джайнизм в южной Индии.
• [33] Рукопись этой работы был идентифицирована и представлена публике в 1922 г.
• [34] Три неполных рукописи этой работы были обнаружены проф. Рангачарьей в 1912 г. в    правительственной Библиотеке восточных рукописей в Мадрасе. Несколько позже полная рукопись на языке каннара была обнаружена в Госудапрственной восточной библиотеке в Майсуре.
• [35] Чаттерджи в своей �Полной истории джайнизма� даёт подробности относительно этих царей.
• [36] До начала 2006 г. эта статуя была самым высоким вертикальностоящим монолитом в мире. В феврале 2006, т.е. уже после окончания работы над переводом данной книги, в г. Хубли-Дхарвар в том же штате Карнатака, были завершены работы по возведению более высокой монолитной статуи. Цит. по �The Ahimsa Times� №68, февраль 2006: �Хубли (Карнатака): 58-футовая статуя Бахубали в Шравана-Белголе теперь не самая высокая�: Отныне она не будет самым высоким монолитом. Другая статуя джайнского тиртханкары, возведённая в Хубли, может похвастаться тем, что её высота на 3 фута больше. И это � не единственная её претензия: весящая 185 тонн и достигающая 61 фута в высоту монолитная статуя тиртханкары Паршванатхи, стоящая на 48-футовом пьедестале, станет, вне сомнения, самым высоким монолитом в мире. Говорит местный священнослужитель Ганадхара Нанди Бхаттарака: �Между ними есть некоторая разница: Бахубали был великим воином, поэтому и его тело имеет соответствующие черты бойца; Паршванатха же достиг просветления в возрасте 16 лет, так что и выражение лица этой статуи характерно детское�. Работа над статуей началась около года назад, однако по её завершении оказалось, что поднять её весьма проблематично в связи с большим весом монолита. Несколько башенных кранов, привезённых на место, справиться с такой задачей не смогли. Наконец, на помощь пришла американская компания �Петрон�: присланный ею кран грузоподъёмностью 800 тонн смог поднять статую в вертикальное положение.
• [37] Дж. Фергюссон, История индийской и западной архитектуры.
• [38] Банарасидаса обычно известен как автор первой автобиографии на индийских языках.
• [39] Не путать с терапантхами шветамбаров. (Г.Г.)